Роман Суржиков - Лишь одна Звезда. Том 1
Нора ощутила себя неизмеримо выше, сильнее, мудрее новенькой. Это новое чувство было настолько приятным, что за обедом Плакса подсунула Мие кусок сыра. Потом смотрела, как Мия жадно жует, и все внутри пело от превосходства. Так, наверное, чувствуют лорды, когда бросают беднякам монетки! Прекрасное ощущение!
* * *
На утро от вспышки радости не осталось и следа. Нора выбрасывала горсти земли из-под камня и думала: а ведь скоро меня не станет. Дня три еще, от силы – четыре. Смерть очищает душу, убирает боль… Ульяна Печальная за руку отведет на Звезду, где царит покой и холодный свет… Но все же тоскливо: я уйду – никто не заметит. Никому не будет дела. Никто даже пяти слов не скажет, обойдутся двумя: «Кончилась Плакса». Горько.
Ей остро захотелось такого, чего хотеть не полагается: чтобы заметили, чтобы услышали, поняли. Чтобы потом, когда она уйдет, пролили по ней слезы. Чтобы не она плакала, а о ней. Не было с нею подобного, никогда в жизни. Никто ни слезинки…
Она смотрела на Мию. Новенькая шла на поправку, в ней чувствовалась теперь некая странная сила. Не та, что от мускулов, – какие там мускулы в изможденном тельце. Но другая: изнутри, из глубины. Эта не станет лить слезы, – думала Нора, – не по мне. К тоске прибавлялась злость.
Она взяла напарницу за плечи, тоном упрека спросила:
– Почему не плачешь?
– Плачу, – ответила Мия, – тихо.
Неожиданно для себя Нора выпалила:
– Он такой сильный!..
Запнулась о пятое слово, зажала рот рукой.
Следующим днем Нора сказала:
– Носил, как пушинку. Говорил: крошечка.
А Мия будто не услышала. Похлопала ресницами и спросила:
– Что мы строим?
Нора недоуменно развела руками: откуда мне знать? В нижнем круге есть уже две часовни, трапезная, кухня, водяная цистерна, отхожие места, тоннель для вагонеток, несколько дюжин келий… Вроде, все есть. Может, новые кельи будут. Может, еще часовенка. Откуда мне знать? Лучше бы слушала, что я рассказываю!
Нора сдержалась, чтобы не стукнуть бездушную напарницу. Но позволила себе мелкую месть: несколько лопаток глины «случайно» бросила не в ведро, а на ноги Мие.
Будущим днем Нора сказала:
– Его зовут Джерри. Мой Джерри.
Она ждала, что Мия ответит, хотя бы кивнет с сочувствием. Но Мия заговорила лишь назавтра. И не ответила, а спросила сама:
– Когда вывозят вагонетки?
Как можно быть такой!.. Что ей за дело до вагонеток?! Нора мстительно промолчала. Решила: если найдется лучшее применение сегодняшним словам – потрачу и не отвечу. Но слова остались, и перед сном она дала ответ:
– Когда заполнятся. Во время обеда.
Мия уснула, а Плакса тоскливо глядела на фитилек свечи. Осталось совсем мало. Погаснет – никто и не вспомнит, что он был на свете. Никто не прольет и слезинки. Я – свеча?.. Огарок?..
– Расскажи о Джерри, – попросила Мия следующим днем.
Нора помедлила, сомневаясь: не насмешка ли это? Однако Мия никогда ни над кем не смеялась. Даже улыбка ни разу не мелькала на лице.
– Он сильный и ласковый. Как тигр.
– Благодарю, – сказала Мия.
А назавтра снова спросила:
– Еще расскажи.
– Зеленые глаза. Смотрят прямо в душу.
А назавтра Плакса сама сказала, без просьб:
– Так весело пел! Я хохотала.
Другим днем:
– Целовал меня, даже когда спала.
И другим:
– Звал меня солнышком. Больше никто…
И потом:
– Ради него сбежала из дому.
* * *
В тот день Мия учудила. Утром, увидев сестру Джен, сказала:
– Прошу молитвенник.
– Грамотная? – поразилась монашка.
Мия кивнула. Сестра Джен от любопытства даже не стала ждать вечера, а принесла книгу сразу в тупичок. Сунула девушке, скрестила руки на груди – посмотрю, мол, какая ты грамотная. Мия приподняла брови: читать вслух? Остаться без обеда? Еще чего! Сестра Джен взяла молитвенник, насупилась, глядя в буковки. Она-то читать не умела, но некоторые слова могла угадать. Ткнула пальцем в одно.
– Праматерь, – без труда прочла Мия.
Сестра Джен указала другое слово.
– Смерть.
Третье.
– Свет.
Сестра Джен уважительно качнула головой и отдала книгу Мие. Та сразу унесла ее в келью.
Тут впору и удивиться: экая ученая нашлась! Но Плаксе было не до того. Когда Мия с монашкой ушли, Нора оглядела потолок над последним ярдом коридора. Камень был готов. Аккуратно окопан, подсечен по краям, обведен канавкой. Его вес лежал на двух утолщениях стен. Дважды ударить лопатой там и там – он ринется вниз. Все.
Странное дело: в последние дни Нора думала о Джерри совсем немного. Рассказывала о нем, подбирала слова, чтобы посильнее, пожарче… Но думала мало. Больше – о камне. Еще больше – о своей бесконечной тоске, которая завтра погаснет. А еще больше – о Мие. Напарница так и не поняла! Слушала, кивала. Но не понимала и не чувствовала. Не дрогнула ее странная душа. Завтра, когда случится, она должна заплакать. Иначе будет слишком несправедливо.
Нынче Нора не спешила выпалить пять слов. Берегла их до вечера, продумывала. Лучше всего будет сказать после молитвы – тогда они наверняка тронут душу. Мия не сможет не понять!..
Новенькая опоздала к трапезе. Не явилась на предобеденную, и, как это всегда делается в подобных случаях, двери трапезной заперли на засов. Кто пропустил молитву, лишается пищи. Нора представила, с каким ужасом вечно голодная Мия глядит снаружи на запертую дверь. Два чувства вступили в борьбу: сострадание и злорадство. Нечего быть такой черствой! Ничто тебя не волнует, кроме голода, – вот и получай! Но сострадание победило. Мия сунула под одежду кусок хлеба и сыра. Ей казалось, никто не заметил.
– Что прячешь? – спросила Синди и распахнула балахон на Плаксе.
– Кормишь свою госпожу? – съязвила Судейша. Другие девушки не упустили повода позлословить:
– Ужин в постель для леди!
– Не забудь кофе, она любит!
– Сладкое, где же сладкое?..
Выносить пищу из трапезной запрещалось. Есть ночью – распутство, чревоугодие. Ночь – для отдыха или размышлений. Хлеб и сыр мигом были отняты, а с ними – и огарки свечей, сохранившиеся в кельях напарниц. Девушкам предстояло провести вечер и ночь в кромешной, гробовой тьме.
– Благодарю, – сказала Мия в отдушину, когда сестра Джен унесла восковые обломки.
– Почему опоздала?
Мия не ответила.
– Джерри… – сказала Нора и запнулась.
Поняла, что растеряла слова. Слишком было темно… и горько. Что, если на Звезде будет так же?
– Он – благородный? – спросила Мия.
– Да, – выдавила Нора.
Да, благородный. И грамотный, как Мия. Читал Норе вслух, водя пальцем по странице… И брал ее на турнир, садил себе на плечи, чтобы лучше видно… Знакомил со всеми, кого встречал, и каждому говорил: «Моя милая сударыня»…
– Рыцарь?.. Нет, сквайр, – догадалась Мия.
– Да.
Катал на лошади по цветущему полю… Одни цветы вокруг, огромный конь – как корабль среди пахучего моря. Рука Джерри на животе Норы, прижимает к себе… Жаркий шепот в ухо: солнышко мое…
– Полюбил другую, а ты стала в тягость?
– Да.
Стала в тягость – вот как это зовется. Когда каждое его слово – через силу, со злостью. Когда глаза пустые – не на тебя, а в землю. Когда сколько ни кричи, ни плачь – не доплачешься. Все будто в каменную стену.
Мия давно исчерпала пять слов, но будто забыла о наказании. Голос шуршал в темноте:
– Ты попыталась удержать. Ласками, мольбами, рыданьями – всем, что имела.
– Да.
Нора даже сказала ему, что не сможет жить. Это не была угроза, она просто знала наперед, что так будет. И оказалась права.
– Это он отправил тебя в пещеры?
– Да…
Хрипло так, едва слышно. Нора повторила:
– Да.
И еще громче, чуть не срываясь в крик:
– Да! Да!..
– Мне очень жаль, – прошептала тьма голосом Мии. – Надеюсь, ты веришь.
* * *
Новенькая подняла ведро и, клонясь набок под грузом, побрела в темень. Нора смотрела вслед. Думала сказать: прощай. Или: помни меня. Или: не держи зла. Но лучше было не говорить ничего. Пусть выглядит случайностью, тогда Мию точно никто не обвинит.
Новенькая скрылась за поворотом, и Нора вошла под камень. Хороший, большой – из таких замки сложены. Точно не будет боли – ни сейчас, ни впредь. Ульяна Печальная, сестрица смерти, возьми меня за руку. Плакса Нора подняла лопатку.
– Не смей!
Мия вернулась слишком быстро: лишь зашла за поворот – и назад.
– Скажу сестре Джен.
Глупая угроза, однако Нора оцепенела. А вдруг Мия заорет, и сестра Джен как-то успеет прибежать прежде, чем камень рухнет? Или вдруг старшие сестры уговорят Ульяну, чтобы та не взяла душу Плаксы на Звезду?! Нет, сестра Джен не должна узнать!
